Автор: Телегин М.В.

     Аннотация: «Чей язык – того и власть». «Чей язык – того и вера». Слово слову рознь. Есть в языке особые, «абстрактные слова», «обобщающие» слова, «именующие духовные явления». Религия и идеология, мировоззрение и философия нуждаются в «материальном субстрате», если угодно, «носителе». Абстрактное слово и связанные с ним смыслы, значения, образы, элементы теоретического опыта, интуиции, прозрения… Вот что составляет «клеточку» становящегося морально-нравственного сознания дитяти, и, вместе с тем, «единицу» сколь угодно глубоких и отвлечённых философских концепций. Абстрактное слово – мост, «интерфейс» между индивидуальным сознанием и духовной культурой народа. Об этом рассуждает Людмила Олеговна Чернейко – доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка филологического факультета МГУ, автор замечательной книги «Лингвофилософский анализ абстрактного имени».

Контекст: язык – целая вселенная. «Из песни слов не выкинешь». «Все случайности закономерны». Случайно слова не рождаются. Тайна их появления на свет велика. Погаснет одна звезда…и вселенная станет другой.

Поэтому, опасаясь ненароком «обидеть» какое-нибудь слово, невзначай принизить его роль, памятуя о том, что язык есть нечто органическое, живое, всё-таки скажем, что слово слову рознь. Есть в языке особые слова, коими описываются идеологические, духовные, психологические, ценностные феномены. Любое мировоззрение, любая этическая, эстетическая, моральная или нравственная норма, имеют некий, (простите за канцелярский стиль), «материальный субстрат». Без слова нет идеологии, ценности, мировоззрения. Слово – знак, фиксирующий, изображающий, символизирующий, обозначающий в сознании человека и общественном сознании процесс и результат мышления, в том числе и морально-нравственных поисков людей. Есть в обыденном языке (том самом, на котором ежедневно общаются самые обычные люди) особые, «волшебные» слова: «добро», «красота», «счастье», «время», «Родина», «жизнь», «счастье», «судьба», «любовь»… Лингвисты называют эти слова «абстрактными». Обратите внимание на какую-то двойственность, амбивалентность абстрактных слов обыденного языка. С одной стороны «абстрактные» слова прочно вошли в активный и пассивный словарь простых людей. Даже дети старшего дошкольного возраста легко используют «абстрактные» слова для обозначения чего-либо (в сигнификативной функции), и для передачи информации (в коммуникативной функции). С другой стороны, «абстрактные» слова являются терминами в подавляющем большинстве философских систем и доктрин. Абстрактными словами выражаются религиозные и идеологические учения. Абстрактными словами изобилует подлинно серьёзная, глубокая литература. Абстрактные слова воплощают высокие, культурные формы мировоззрения, до которых «поднялось», «доросло» человечество в процессе своего исторического развития.

Вот и выходит, что абстрактные слова выполняют функцию мостика, психологического посредника, психологического медиатора между культурным, высоким мировоззрением и сознанием самого обычного человека: взрослого или ребёнка.

Вот почему воспитатели должны, на наш взгляд, иметь представление об абстрактных словах. Быть может воспитание это и есть сначала осмысление,  затем, знакомство со значениями, и, далее, выбор-сотворение собственного уникального видения значения – смысла абстрактных слов обыденного языка. Скажи мне, как человек понимает слова «Родина», «дружба», «совесть» и я скажу тебе, что это за человек. Абстрактные слова «вклиниваются» (Л.С. Выготский) между нашими аффектами, порывами, чувствами и нашими поступками, опосредствуют и в значительной мере определяют наше поведение. «Вспомню детство славное, что дало мне главное./ Словеса заветные: Бог, Россия, Мать».

Итак, предоставим слово лингвисту, лучшему современному российскому специалисту в интересующей нас области, доктору филологических наук Л.О.Чернейко.

Цитаты:    

 За термином абстрактное слово, или «абстрактное имя» (Л.О.Чернейко) стоят и существительные (совесть, везение, белизна), и прилагательные (весомый, интеллигентный), и глаголы (созидать, вопрошать), объединённые тем, что все они «от чего-то отвлечены»: от носителя признака или агенса действия, а что касается глаголов, то они абстрагированы от непосредственного протекания действия во времени» (страница 5).

К абстрактным словам (именам) относятся «имена психических состояний (эмоциональных и ментальных) (страх, счастье, сомнение), имена ситуаций (измена, карантин), имена отношений (конфликт, дружба), имена эстетических и этических понятий (долг, совесть, красота), имена-категории естественного (природного и социального) мира (материя, социум), гиперонимы (водоём, растение) (страница 5 – 6).

«…абстрактные имена – это своего рода «точка зрения» языка на мир, становящаяся в дискурсе точкой зрения говорящего и выражающаяся самим выбором имени и его комбинацией с другими знаками» (страница 6 – 7).

Абстрактные имена – «это диалоговые слова, так как, имея валентность на дескрипцию, они вводят в высказывание имплицитный «эпистемический модус» (термин Н.Д.Арутюновой) незнания».

Абстрактные имена как языковая, универсальная форма бытия элементов невидимого духовного интеллигибельного мира обрастает «плотью» - результатом проекции бестелесных сущностей на предметы видимого мира, составляющие повседневный опыт личности» (страница 7)

«Особой ценностью обладает речь спонтанная, неподготовленная, так как именно она позволяет…увидеть языковое сознание в его природной ипостаси и именно ту его сферу, где спрятано отношение к миру, его видение, его оценка» (страница 7).

«Проблема отражения в языковых знаках мира внешнего, окружающего человека (среда), и мира внутреннего («Я» - пространство) относится к числу фундаментальных проблем и философии (в её разделе эпистемология), и языкознания (семантика).

Основная функция единиц языка, коммуникативная, невозможна…без дифференциации и интеграции явлений действительности. Если обратиться к миру вещей, то его отражение в языке основано на процедуре обобщения в слове единичных элементов материальной субстанции на базе сходства их чувственно воспринимаемых свойств» (страница 9).

«Интересна точка зрения логика Г.И.Челпанова. Абстрактными терминами, как он их называет, учёный считает имена, сопряжённые с понятиями двух видов. К первому виду он относит такие имена, «которые служат для обозначения качеств или свойств, состояний, действий, вещей. Они обозначают качества, которые рассматриваются сами по себе, без вещей, вне пространства и времени». «Для понятий, сформированных о тех вещах, которые не являются предметом чувственного восприятия (вселенная, тысячеугольник, человечество), он предлагает название «понятия, лишённые наглядности» (страница 42).

«…когда Г.И.Челпанов рассуждает о понятии, то имеет в виду научное сознание, противостоящее в его концепции «популярному»: «в то время как общие представления у различных лиц различны, понятия у всех людей должны быть одинаковы» (страница 43).

«« Если мы имеем идею равенства, красоты, совершенства, добра…, то они существуют в нас сами собою, безусловно, и мы лишь как мерку прикладываем их к видимым предметам» - полагал В.Одоевский. Естественный вопрос: откуда эта мерка? Из разума, в который она внесена традицией. Поэтому априорность нравственных понятий кажущаяся и может быть снята контраргументом: встреча со словом – такой же опыт, как и встреча с предметом. Добро, зло, ненависть, тоска, долг, принцип, - такие же реалии (овеществлённые состояния и отношения – Р.Якобсон), как стол и шкаф. Разница межу ними состоит в том, что предмет, существуя вне нас, может быть воспринят, даже если он никак не назван. Абстрактная же сущность может быть воспринята только тогда, когда есть слово, в котором она отражена» (страница 125).

«В случае отсутствия имён этических понятий квалифицировать сознание человека как моральное нельзя или можно вычленять его нулевой уровень, поскольку «составляющие» этого сознания («духовные сущности») не представлены. Не может такому человеку предикат личность» (страница 126).

«И.Г.Гердер предельно категорично выразил связь абстрактных имён и уровня культуры: «Что означают слова: прекрасное, целесообразное или слова: интерес, форма, понятие, общее чувство, известно всем. Любая нация обнаружила бы отсутствие культуры, если бы для неё эти слова имели неопределённый смысл или допускали произвольное толкование» (страница 128)

«Носитель языка, узнавая больше абстрактных слов, имеет возможность больше узнать и стоящих за ними идей. Так формируется часть менталитета «лингвалитет» (термин В.П.Григорьева). «Всё, что есть в языке, - достояние социума и может стать достоянием индивида, если этот индивид – личность, если он осознаёт свою причастность к культуре народа, осознаёт себя его частью» (страница 131).

««Значение слов физическое древнее нравственного» (Буслаев Ф.И. О преподавании отечественного языка. Л., 1941. С.171)» (страница 132).

«Овладевая миром духовным, миром культуры, ребёнок всегда идёт от слова. Он узнаёт его в значении очень приблизительном (а оно первично по отношению к его последующему функционированию), но достаточно поляризованном на шкале «хорошо – плохо». Особенность этой шкалы состоит в том, что уже простая оценка «хорошо» или «плохо» есть рефлексия ситуации в обобщённых, недифференцированных эмоциональных эталонах». «…если в детстве, отрочестве человек никогда не слышал слов достоинство, честь, то во взрослое состояние он войдёт без этих «предметов». Ему нечем будет узнать, что это такое, нечем увидеть, что это в мире есть» (страница 132).

«У человека, который осваивает духовный, есть мера, которую он прикладывает к миру реальных вещей: к своему поведению, к поведению других, к отношениям людей друг к другу и к миру. Эта мера – СЛОВА, В КОТОРЫХ «ВОПЛОЩЁН ДУХ НАРОДА» и которые составляют его культуру. Поиск смысла абстрактных имён формирует личность в человеке, а само содержание их наполняется его индивидуальным опытом» (страница 134).

Источник: Л.О.Чернейко. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М., 1997.

Комментарий: ещё в 1993 году мы задумались над важнейшим, сакраментальным вопросом. Как возможно детское философствование?  Если оно невозможно, то не фикция ли программа «Философия для детей»? Разве не пропасть разверзлась между мышлением, сознанием дитяти: «наивным», «алогичным», «синкретичным», «нечувствительным к противоречиям», «наглядно-образным», способным уловить лишь «внешние», «случайные», «ситуативные», «несущественные» связи и отношения действительности, «непроизвольным», «слабым»… И  последовательным, логически корректным, воспарившем в сферу самых изощрённых абстракций – содержанием культурного философско-мировоззренческого знания? Смеха ради представим: Сократа, Платона, Аристотеля, Спинозу, Гегеля, Маркса, Бердяева, рядом с первоклассниками. Философия  - удел умудрённых жизненным опытом, седовласых, высоколобых мудрецов.  Причём здесь дети?

Мы не знали ответа, продолжали штудировать труды отечественных психологов, прежде всего Л.С.Выготского, А.Р.Лурия, В.В.Давыдова и беседовать с детьми на разные, скорее даже не философские, а просто «воспитательные», морально-нравственные темы. Мы хорошо усвоили, на практике убедились в верности тезиса Л.С.Выготского о том, что основным материалом, основной «единицей» мышления старших дошкольников и младших школьников являются так называемые спонтанные (житейские) понятия. Спонтанное понятие – это «дробь». Слово, находящееся в языковой компетенции ребёнка –  в числителе. Образ, представление (единичное или общее), обобщение, основанное на внешнем признаке или на совокупности таких признаков, данных сознанию ребёнка вне соподчинения, иерархии – в психологическом, субъективном знаменателе.

Что такое счастье? Дети рассуждают: «Это когда папа возьмёт с собой на рыбалку». «Мой дедушка лётчик, улетел в июле, а прилетит в декабре, вот и счастье». «Счастье, это у меня новое платье, все девочки завидуют, а я самая красивая». «Счастье – это торт, с башней из шоколада и ягодами». «Счастье это моя бабушка, она раньше на костылях ходила, а сейчас на своих ножках, она поправилась». «Счастье, это когда я пятёрку на контрольной получила, а папа мне десятку дал». «Счастье, когда люди смеются, радуются». «Счастье, помочь больному человеку, подсказать кому-то или через дорогу бабушку перевести».

Слушали мы подобные детские «опусы», умилялись, как водится, и Выготского читали. И вдруг, в один прекрасный день «ага – реакция», «эврика» нас посетила. Выготский подсказал, что общего между философом и ребёнком. И как раньше-то до такой простой очевидности мы не додумались, непонятно. Слова общие у ребёнка и у философа. У бабушки Нюры с деревенской околицы и у Маркса с Шеллингом. В понятийный аппарат философии многие слова прямо от «сохи», от «земли», от простых людей, из обыденного языка перескочили. И философ, и ребёнок знают, по назначению употребляют слова: «добро», «красота», «счастье», «время», «хороший», «плохой», «настоящее», «знание», «ум», «любовь», «верность», «дружба» и тому подобные «мудрёности». Вот и мостик между философией и детской головкой светлой, сердечком чутким. Заинтересовались мы, а что это за слова? В серьёзные источники заглянули, поняли – слова эти «абстрактными» называются.

Мы даже своё определение абстрактных слов скомпилировали. Итак,  абстрактные слова обыденного языка: слова, входящие в основной словарный фонд, находящиеся в языковой компетенции людей с неспециализированным, обыденным мышлением, в том числе и детей, и одновременно выступающие вербальными эквивалентами (терминами) в подавляющем большинстве философско-мировоззренческих  систем и концепций. Например: «добро», «зло», «счастье», «красота», «время», «настоящее», «сравнение», «идея», «человек», «добродетель», «предательство», «мужество», «трусость», «долг», «честь» и др.  Абстрактные слова именуют отвлечённые понятия, явления, ситуации, события, не имеют жёсткой и однозначной предметной привязанности (коннотации). Абстрактные слова выступают своего рода «материальным носителем», «материальным субстратом» любых осознанных идеологий,  мировоззрений,  философских систем. Значения, связанные с абстрактными словами обыденного языка, являются смысловыми средоточиями, нравственными выборами, составляющими аксиологическое, ценностное ядро той или иной культуры.

От этого определения легко дотянуться ещё до одной интересной мысли. Если старшие дошкольники и младшие школьники с их наглядно-образным мышлением думают посредством спонтанных (житейских) понятий, а это, напомним, слово плюс образ, единичное или общее представление, то что же детишки с абстрактными словами могут кроме образов, представлений психологически, субъективно связывать? Да ничего не могут. Об этом нам сотни диалогов с детьми однозначно говорили. Так родилось ещё одно понятие, теперь уже компилировать не нужно было, это наше понятие, достаточно оригинальное - спонтанное мировоззренческое представление. Спонтанное мировоззренческое представление: особый вид спонтанных, житейских (Л.С. Выготский) понятий – представления, образы разной степени сложности психологически, субъективно связанные с «абстрактными» словами обыденного языка, находящимися в языковой компетенции субъекта. Специфика спонтанных мировоззренческих представлений заключается в том, что в отличии от других спонтанных понятий, они не могут развиваться «снизу-вверх». «Чувственная ткань» (А.Н.Леонтьев), собственно представления, составляющие для субъекта смысл «абстрактного» слова обыденного языка, не могут быть абстрагированы ребёнком, на основании простого обобщения восприятий различных сегментов объективной реальности.

Спонтанное мировоззренческое представление берёт начало не в столкновении субъекта с объектами, как обычное представление, не развивается «преимущественно «снизу-вверх», как обычное спонтанное понятие, и не начинается со словесного определения, как обычное научное понятие. Спонтанное мировоззренческое представление рождается в спорадически, спонтанно возникающих коммуникативных ситуациях, когда тот или иной сегмент объективной, и что особенно важно, субъективной реальности обозначается партнёром, общающимся с ребёнком, тем или иным «абстрактным» словом обыденного языка.

Спонтанные мировоззренческие представления  целиком социальны, напрямую зависят от референтной сферы субъекта. Исторически выработанные значения (житейские и научные) «абстрактных» слов обыденного языка, шире, язык окружающей среды выступает подлинным «демиургом» спонтанных мировоззренческих представлений.

Спонтанные мировоззренческие представления: составляют «первый абрис детского мировоззрения» (Д.Б.Эльконин); являются «единицей», «клеточкой» становящегося мировоззрения; выполняют функцию «интеллектуального момента», «вклинивающегося» (Л.С.Выготский) между аффектом и поступком ребёнка на рубеже старшего дошкольного и младшего школьного возраста; обеспечивают макроориентацию деятельности субъекта; опосредствуют моральное поведение.

Уж мы спонтанные мировоззренческие представления детей  изучали, типологию таких представлений составили, методы экстериоризации спонтанных мировоззренческих представлений измыслили, спонтанные мировоззренческие представления современных детей, связанные с десятками «абстрактных» слов описали.

И только было приготовились мы почивать на лаврах… Как заочно познакомились с замечательным лингвистом Л.О.Чернейко. С книгой её глубокой, мудрой, по-настоящему научной, и читающейся легко. Подивились мы широте охвата, дерзновенности полёта мысли, энциклопедичности. Одних цитат более семисот. От античности – до современной философии. Тут тебе и литература, и история и политика. И глаз острый, и наблюдения за днём сегодняшним. И любовь к русскому языку в каждой строчке сквозит, и даже научные термины ту любовь лицезреть не мешают.  И боль за нас, за язык, за народ. И тревога, и надежда. А уж абстрактные слова (имена, в терминологии Л.О.Чернейко) с такой скрупулезностью, и в таком диапазоне проанализированы, в такие контексты тот анализ включён, что большой, крупный учёный виден в Л.О.Чернейко «невооружённым взглядом».  Очень книгу прочитать рекомендуем. Но, самое для нас откровение, как гром среди ясного неба, да ведь Л. О.Чернейко почти всю «нашу» концепцию в 1997году по полочкам разложила. Правда и мы уже в 1997 году на программу «Философия для детей» («Ромашка-Почемучка») гриф «Рекомендовано» в Министерстве Образования РФ получили. Но, у Л.О.Чернейко, всё-таки, тоньше, изящнее, и вместе с тем, фундаментальнее, чем у нас получилось. У неё-то действительно лингво-философский анализ абстрактного имени. А мы больше в прикладную сферу ушли, в педагогику да психологию. Многому нас книга Л.О.Чернейко научила. Оказывается, мы не одни. Параллельно почти над одной темой работали и к выводам пришли, как я понимаю, одинаковым, как под копирку. Есть у нас единомышленники! Спасибо им за помощь и поддержку.